История одного портрета.
Родился Владимир Лукич 4 августа 1757 года в бедной семье из рода казаков в Миргороде (Полтавская область Украины), тогда это была Российская Империя. Его отец — Лука Иванович –был иконописцем, чем и зарабатывал себе на жизнь, про мать живописца ничего не известно, однако у него было двое братьев. Детство и юность художника протекали в обстановке, способствовавшей развитию способностей талантливого мальчика. Его отец Лука Боровик, дядя, двоюродные и родные братья составляли родственный клан иконописцев.
Первые уроки иконописи Боровиковский получил у отца и решил продолжить семейное дело. По обычаю того времени он должен был служить на военном поприще.
В 1774 году Владимир Боровиковский вступил в Миргородский полк, в котором числился «сверх комплекта». В первой половине 1780-х годов художник в чине поручика вышел в отставку, поселился в Миргороде и теперь уже полностью предался занятию религиозной живописью. Он писал образа для местных храмов.
Кроме икон ему нравилось писать различные портреты, что отдаленно напоминали полупрофессиональную живопись самоучки, кстати, эта манера была в тот период очень распространена.
По воли случая Владимир покидает родной город. 1787 год для него символизируется с написанием двух аллегорических полотен, что создавались для декорации одного из имперских дворцов и кто-то из почетной свиты увидел в картинах малоизвестного автора талант. Вероятней всего этим человеком был Н. А. Львов (знаменитый архитектор и поэт, человек большого вкуса). С легкой руки благодетеля Владимир попал в Петербург, где поселился в поместье Львова.
В Академию художеств Боровиковсковский не мог попасть из-за возраста. Известно, что два года он обучался мастерству у мастера И. Б. Лампи- одного из лучших австрийских живописцев, который трудился при владениях Екатерины II; по некоторым сведениям, многие советы начинающий мастер черпал из опыта знаменитого русского портретиста Дмитрия Левицкого.
В 1790-х Владимир Боровиковский стал получать первые заказы.
В 1794 году Владимир Боровиковский написал «Портрет Екатерины II на прогулке в Царскосельском парке». Традиционно художники изображали императрицу в парадных нарядах и с атрибутами власти — скипетром и державой — или в образе древнегреческой богини правосудия Фемиды. Боровиковский же запечатлел Екатерину II во время прогулки с собакой — на картине императрица была изображена в кружевном чепце и домашней одежде. За этот портрет живописец получил звание «назначенного в академики» — чтобы стать академиком, ему нужно было выполнить задание от Совета Академии.
В середине 1790-х художник увлекся миниатюрой.
Медальоны: картон, масло.
Диаметр каждого медальона — 40 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Боровиковский стал популярным художником. Картины у него заказывали петербургские дворяне, члены императорской семьи.
В 1795 году Владимир Боровиковский получил звание академика живописи за портрет великого князя Константина Павловича. В следующем году по просьбе Екатерины II художник изобразил персидского принца Муртазу-Кули-хана, который лишился своих владений после переворота в Иране и бежал в Россию. Екатерина планировала вернуть Муртазу-Кули-Хана на персидский трон и с его помощью подчинить Закавказье..
После смерти Екатерины II картины Боровиковскому заказывал Павел I. В конце 1790-х художник изобразил дочерей императора — Александру и Елену. В 1796 году живописец получил от императора заказ на парадный портрет. Для него Павел I позировал Боровиковскому лично. Второе изображение российского правителя художник создал через четыре года, когда Павел I вступил в Мальтийский орден.
Аллегорически изображения времен года увлекали многих людей искусства – художников, скульпторов, писателей, поэтов. Существует версия, что Боровиковский написал свою аллегорию вдохновленный картиной Иоахима фон Зандрарта Старшего «Январь», созданной в 1642 году. Художники часто обращались к вечным темам — завершения года и жизни.
Василий Лукич Боровиковский написал картину «Аллегория зимы в виде старика, греющего руки у огня» в 1810-е годы. Еще в 1808 году художник, которому в то время был 51 год, написал родным: «Я уже, хотя, впрочем, молод, но старик», и в его переписке с родными он пишет: «Силы мои начинают изменять». До его смерти в 1825 году оставалось больше 15 лет. Язык аллегории, мир эмблем и символов типичен для русского искусства XVIII века. Вместе с тем персонификация природных явлений, как правило, не становилась темой станковых портретов. Замысел работы не имеет аналогов в русской живописи этих лет и до конца не ясен.
История одного шедевра.
В 1797 году придворный чиновник — егермейстер Павла I Степан Лопухин попросил Боровиковского написать портрет его жены — Марии Лопухиной, происходящей из графского рода Толстых. Этот портрет художник написал в стиле сентиментализма (часто персонажей на таких картинах изображали в спокойных позах на фоне природы).
Александр Майкапар в книге «Боровиковский» (из серии «Великие художники») писал: «Образ Марии Лопухиной пленяет нежной меланхоличностью, необыкновенной мягкостью черт лица и внутренней гармонией, которая ощущается во всех художественных и живописных элементах картины: в позе героини, повороте очаровательной головки, выражении лица…»
Веселая, легкая юная красавица произвела на сорокалетнего Боровиковского сильное впечатление. Ее природное очарование и непосредственность вдохновили художника написать совсем иной портрет, показывающий глубокие, интимные стороны характера девушки, раскрывающий ее нежную душу…, мы видим огромный диапазон чувств, выражение лица графини каждую секунду кажется иным: то девушка смотрит на тебя с высокомерием аристократки, то, по-детски трогательно и наивно.
Этого эффекта, обнажающего внутренний мир героини, Боровиковский достиг путем использования традиционного приема репрезентативного портрета, когда персонаж изображается в окружении атрибутов и предметов, раскрывающих его образ.
Подобные портреты были призваны указывать статусность человека. Боровиковский, напротив же поместил прекрасную юную Марию в чудесный сад, декоративный и условный, но в котором прослеживаются черты русского пейзажа.
Позади нежной девушки с незамысловатой прической, одетой в светлое, простое платье с лазурным поясом, видны белые стволы русских березок, голубые васильки и колосья ржи. Естественность пейзажа перекликается с простотой образа графини, обозначая гармоничное слияние чистой души девушки с самой природой.
Линии пейзажа повторяют изгиб хрупкого стана Лопухиной, светлые березы отражаются в ее платье, золотые колосья в украшении на ее руке, васильки перекликаются с нежным поясом на платье, а легкая шаль на ее плечах в точности повторяет цвет бутонов роз, расположенных в правом углу картины. Однако истинная судьба прекрасных натурщиц не всегда так безоблачна, как это может показаться на первый взгляд.
Не могло возникнуть никакого сомнения в том, что обворожительную героиню полотна ожидает долголетие и счастье. Непостижимый факт, но Мария умерла от чахотки, когда ей было всего 23 года.
После ее смерти портрет стал обрастать мистическими слухами. Настолько реалистично, живо и загадочно умершая смотрела с холста, что люди начали думать, будто ее отец, магистр масонской ложи и известный мистик, Иван Толстой, сумел заманить душу дочери в эту картину.
Говорили, что если молодая девушка взглянет на портрет, то вскоре умрет. Согласно версии светских сплетниц, картина погубила не менее десятка прекрасных дев.
Портрет тем временем хранился в доме племянницы Лопухиной, дочери Федора Толстого, и почитался как семейная реликвия. Именно здесь его в 1880 году впервые увидел Павел Третьяков. Картина произвела на мецената неизгладимое впечатление, и он сделал все, чтобы выкупить ее для своей галереи. С тех пор она выставляется на всеобщее обозрение вот уже около полутора столетия. Разговоры о проклятии постепенно поутихли и сошли на нет.
Если отвлечься от мистической составляющей, нельзя не отметить высокую эстетическую ценность портрета. Эта работа по праву считается вершиной сентиментализма в русской живописи и самым поэтичным творением Боровиковского. Кроме несомненного сходства с прототипом, этот портрет является и воплощением идеала женственности в русском искусстве конца XVIII в. Естественная красота девушки гармонирует с окружающей природой. Это был золотой век русского портрета, Боровиковский считался его признанным мастером. А. Бенуа писал: «Боровиковский настолько оригинален, что его можно отличить среди тысяч портретистов. Я бы сказал, что он очень русский».
Портрет Марии Лопухиной восхищал и вдохновлял современников. Так, например, поэт Я. Полонский посвятил ему стихотворные строки:
К портрету
Она давно прошла, и нет уже тех глаз,
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье - тень любви, и мысли - тень печали.
Но красоту ее Боровиковский спас.
Так часть души ее от нас не улетела,
И будет этот взгляд и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать,
Уча его любить, страдать, прощать, молчать.
Январь 1885
__________________________________________
Источники
- Полонский Я. П. Стихотворения. Поэмы. — М .: Правда, 1986.
- Государственная Третьяковская галерея. Искусство XII — начала XX века. — М.: СканРус, 2007. — С. 102-103. — ISBN 978-5-93221-120-5
- Мировое искусство. Русская живопись. — СПб: ООО «СЗКЭО „Кристалл“», 2007. — С. 25. — 192 с. — ISBN 5-9603-0064-8
Литература
- Алексеева Т. В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура XVIII-XIX веков. — М.: Искусство, 1975.
- Бенуа А. Н. История русского искусства в XIX веке / Сост., вступ. статья и коммент. В. М. Володарского. — М.: Республика, 1995.
- Вдовин Г. Становление «Я» в русской культуре XVIII века и искусство портрета. — М.: Наш дом, 1999.
- Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Живопись XVIII века. — М.: Красная площадь, 1998.
- Государственный Русский музей. Живопись. XVIII век. Каталог. Т. 1. — СПб., 1998.
- Ильина Т. В. Русское искусство XVIII века. — М.: Высшая школа, 1999.
- История русского искусства / Под ред. И. Э. Грабаря. Т. 7. — М.: Академия наук СССР, 1961.
- Майкапар А. «Боровиковский» М.: Комсомольская правда /Директ-Медиа, 49С. 2010
- Маркина Л. Владимир Боровиковский. — М.: Белый город, 2001.
- Прядильщиков И. Портрет втройне исторического значения // Чудеса и приключения. — 2002. — № 7.
- Чайковская О. Г. «Как любопытный скиф…»: Русский портрет и мемуаристика второй половины XVIII века. — М.: Книга, 1990.