17 августа исполняется 80 лет со дня рождения легенды советской эстрады – Муслима Магометовича Магомаева. Его концерты собирали огромные стадионы, певца буквально носили на руках! О нем немало сказано, написано, снято. Но сегодня, в день его юбилея, мы вспомним лишь несколько произведений из репертуара Муслима Магомаева. Причем сделаем это через воспоминания самого музыканта, использовав его дневниковые записи, опубликованные в книге «Любовь — моя мелодия» (переиздание называется «Живут во мне воспоминанья»). Заметим, что оба издания имеются в фонде музыкально-нотного отдела, и читатели могут с ними познакомиться, взяв их на дом.
Особая страница в биографии певца – творческое содружество с композитором Арно Бабаджаняном. Вот что пишет Магомаев в своей книге: «Темперамент Арно, его спешка в самовыражении граничили с тем, что можно назвать сочинительской жадностью. И при этом он словно обкрадывал себя, опережая события. Даже «Чертову колесу» Арно не дал раскрутиться в полную меру: не дождался, когда она достигнет пика своей популярности, и тут же выдал «Свадьбу».
Нетерпеливый талант Бабаджаняна как бы сам себе наступал на пятки. Мелодии «поджимали» его, рождаясь одна за другой. Он смотрел на меня из-под кустистых бровей и с наивностью гения-подростка объяснял: «Понимаешь, старик, я взял и написал другую мелодию. И она – лучше! Ведь лучше?».
Арно Бабаджанян, стихи Евгения Евтушенко. Чертово колесо.
А вот как певец вспоминает об этой песне: «…она появилась в то время, когда я переживал романтическую пору своей жизни. Тамара в то время находилась в Италии на стажировке.
С Тамарой Синявской мы познакомились в Бакинской филармонии. Помню, как услышав ее голос, я воскликнул: «Что за меццо-сопрано! Глубокое, красивое».
Я звонил ей в Милан каждый день, мы разговаривали минут по 30-40. В эти дни и возникла песня, которую, едва успев записать, я крутил Тамаре по телефону».
Александра Пахмутова, стихи Николая Добронравова. Мелодия.
Из книги воспоминаний Муслима Магомаева: «Первую мелодию я сочинил в пять лет. И запомнил ее на всю жизнь. Самому подбирать красивые созвучия мне было интереснее, чем играть чужую музыку. Но это вредит каждодневным упражнениям, и я сразу невзлюбил их, особенно Баха. Это потом мы понимаем, что Бах есть Бах, что Бах – Бог! Что именно так, как немецкий гений, и надо писать музыку, в компании со Всевышним! Я стремился, и вот что получилось».
Муслим Магомаев, стихи Геннадия Козловский. Синяя вечность.
Да, он был настоящим королем эстрады. Но не стоит забывать, что Муслим Магомаев, выпускник Бакинской консерватории, мастер академического вокала, был еще и прекрасным оперным певцом!
И мы вновь заглядываем в его книгу «Любовь моя – мелодия» на те страницы, где он вспоминает о первых концертах в столице. «Переломной датой в моей биографии стало 26 марта 1963 года. В Москве проходила Декада культуры и искусства Азербайджана. Я пел куплеты Мефистофеля, арию Гасан-хана, «Хотят ли русские войны?»… Я спел «Бухенвальдский набат», а затем каватину Фигаро. После каватины, исполненной на итальянском языке, слушатели начали скандировать и кричать «браво»… Я кивнул дирижеру, и мы повторили каватину уже на русском языке. Находившийся в зале Иван Семенович Козловский, который всегда бережно относился к своему голосу, был недоволен: «Этот парень совсем себя не бережет, если такую трудную арию повторяет на бис!». Зато Екатерина Алексеевна (Фурцева, министр культуры СССР) не скрывала своих радостных чувств и восклицала: «Наконец-то у нас появился настоящий баритон! Баритон!».
И, завершая наш разговор о Муслиме Магомаеве, мы предлагаем вам послушать в исполнении певца ту самую каватину, о которой идет речь в его книге.